Ппвс о наследовании

Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 19.01.2016 N 5-КГ15-180

ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 19 января 2016 г. N 5-КГ15-180

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего Кликушина А.А.

судей Вавилычевой Т.Ю. и Назаренко Т.Н.

рассмотрела в открытом судебном заседании дело по иску Кучеренко А.В. к Верталинской Я.В. о признании принявшим наследство, признании права собственности в порядке наследования по закону, признании недействительным свидетельства о праве на наследство по закону

по кассационной жалобе Кучеренко А.В. на апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 18 июня 2015 г.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Кликушина А.А., выслушав объяснения Кучеренко А.В., поддержавшего доводы кассационной жалобы, Верталинской Я.В., возражавшей против доводов кассационной жалобы, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации

установила:

Кучеренко А.В. обратился в суд с иском к Верталинской Я.В. о признании принявшим наследство, признании права собственности в порядке наследования по закону, признании недействительным свидетельства о праве на наследство по закону. В обоснование иска Кучеренко А.В. указал, что 18 августа 1997 г. умер его отец Кучеренко В.Г., которому на праве собственности принадлежала трехкомнатная квартира, находящаяся по адресу: <…>. Наследниками имущества Кучеренко В.Г. первой очереди по закону являлись: сын Кучеренко А.В., дочь Верталинская Я.В. и отец Кучеренко Т.П., не принявший наследство после смерти сына Кучеренко В.Г. и умерший 14 апреля 2007 г. Брак между родителями истца был расторгнут. На основании свидетельства о праве на наследство по закону от 6 марта 1998 г., Верталинская Я.В. зарегистрировала право собственности на всю спорную квартиру за собой. Истец <…> года рождения, на момент открытия наследства являлся несовершеннолетним. Его мать как законный представитель заявлений об отказе Кучеренко А.В. от наследства в нотариальные органы не подавала. По мнению Кучеренко А.В. при оформлении наследственного имущества в единоличную собственность Верталинской Я.В. его права были нарушены. На момент смерти отца истец был зарегистрирован и вместе с матерью Кучеренко Г.М. и сестрой Верталинской (Кучеренко) Я.В. постоянно проживал в спорной квартире. Его мать Кучеренко Г.М. оплачивала все расходы, связанные с содержанием спорной квартиры, в том числе действуя в его интересах. Постоянно проживая в спорной квартире и неся бремя по ее содержанию, Кучеренко А.В. полагал, что фактически принял наследство, открывшееся после смерти Кучеренко В.Г.

Решением Преображенского районного суда г. Москвы от 3 февраля 2015 г. иск удовлетворен.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 18 июня 2015 г. решение суда первой инстанции отменено и по делу вынесено новое решение об отказе в удовлетворении иска.

В кассационной жалобе Кучеренко А.В. просил отменить апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 18 июня 2015 г. и оставить в силе решение Преображенского районного суда г. Москвы от 3 февраля 2015 г.

Определением судьи Верховного Суда Российской Федерации Кликушина А.А. от 15 декабря 2015 г. кассационная жалоба заявителя с делом передана для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации.

Проверив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в жалобе, возражения на нее, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации находит, что имеются основания для отмены апелляционного определения судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 18 июня 2015 г. и оставления в силе решения Преображенского районного суда г. Москвы от 3 февраля 2015 г.

В соответствии со статьей 387 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в кассационном порядке являются существенные нарушения норм материального или процессуального права, которые повлияли на исход дела и без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов.

Такие нарушения норм материального права были допущены судом апелляционной инстанции по настоящему делу.

Как установлено судом, 18 августа 1997 г. умер Кучеренко В.Г. (л.д. 11).

После его смерти отрылось наследство в виде трехкомнатной квартиры, расположенной по адресу: <…>.

Завещание Кучеренко В.Г. не составлялось.

23 января 1998 г. Верталинская Я.В. обратилась к нотариусу с заявлением о принятии наследства, открывшегося со смертью Кучеренко В.Г. При этом Верталинская Я.В. указала, что других наследников не имеется (л.д. 49).

Законный представитель наследника Кучеренко А.В. — Кучеренко Г.М. (мать истца) с заявлением о принятии наследства либо об отказе от него Кучеренко А.В. в предусмотренный законом срок к нотариусу не обращалась.

Отец наследодателя — Кучеренко Г.П. наследство после смерти сына не принимал.

6 марта 1998 г. Верталинской Я.В. на спорную квартиру нотариусом было выдано свидетельство о праве на наследство по закону (л.д. 12).

На основании данного свидетельства 24 марта 1998 г. Верталинская Я.В. зарегистрировала за собой в Управлении Росреестра по г. Москве право собственности на спорную квартиру (л.д. 24).

Разрешая спор и удовлетворяя исковые требования Кучеренко А.В., суд первой инстанции исходил из того, что Кучеренко А.В., являясь на момент смерти отца несовершеннолетним, проживал в спорной квартире и проживает до настоящего времени, вступил во владение наследственным имуществом и пользовался им, что свидетельствует о принятии им наследства. При этом суд указал, что на день открытия наследства Кучеренко А.В. в силу своего несовершеннолетнего возраста не мог в полном объем понимать и осознавать значимость установленных законом требований о необходимости своевременного принятия наследства. Ненадлежащее исполнение Кучеренко Г.М., являвшейся законным представителем истца, обязанности действовать в интересах несовершеннолетнего не должно отрицательно сказываться на правах и интересах этого ребенка как наследника.

Доводы ответчика о пропуске истцом срока исковой давности не были приняты во внимание судом, поскольку суд пришел к выводу о том, что нарушенное право истца не связано с лишением владения его спорным имуществом.

Отменяя решение суда первой инстанции принимая по делу новое решение об отказе в удовлетворении исковых требований, суд апелляционной инстанции исходил из того, что истцом не представлено доказательств, свидетельствующих о фактическом принятии им наследственного имущества после смерти отца Кучеренко В.Г. Кроме того, истцом по требованиям о признании недействительным свидетельства о праве на наследство по закону, выданного Верталинской Я.В., об оспаривании права собственности Верталинской Я.В. на квартиру, без уважительных причин был пропущен срок исковой давности, что в силу положений пункта 2 статьи 199 Гражданского кодекса Российской Федерации является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении иска.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации находит, что данные выводы суда апелляционной инстанции сделаны с существенным нарушением норм материального права и согласиться с ними нельзя по следующим основаниям.

Абзацем вторым пункта 2 статьи 218 Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что в случае смерти гражданина право собственности на принадлежавшее ему имущество переходит по наследству к другим лицам в соответствии с завещанием или законом.

Согласно статье 546 Гражданского кодекса РСФСР, действовавшей на момент открытия наследства, для приобретения наследства наследник должен его принять. Принятое наследство признается принадлежащим наследнику со времени открытия наследства.

В соответствии с разъяснениями, изложенными в пункте 34 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2012 г. N 9 «О судебной практике по делам о наследовании» наследник, принявший наследство, независимо от времени и способа его принятия считается собственником наследственного имущества, носителем имущественных прав и обязанностей со дня открытия наследства вне зависимости от факта государственной регистрации прав на наследственное имущество и ее момента.

Таким образом, закон связывает момент возникновения у наследника права собственности на наследственное имущество с моментом открытия наследства в случае, если наследство было принято в порядке и способами, установленными законом.

Согласно статье 546 Гражданского кодекса РСФСР, признается, что наследник принял наследство, когда он фактически вступил во владение наследственным имуществом или когда он подал нотариальному органу по месту открытия наследства заявление о принятии наследства. Принятое наследство признается принадлежащим наследнику со времени открытия наследства.

Аналогичные положения закона содержатся в статье 1153 Гражданского кодекса Российской Федерации, действующей на момент рассмотрения дела судом.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1153 Гражданского кодекса Российской Федерации принятие наследства осуществляется подачей по месту открытия наследства нотариусу или уполномоченному в соответствии с законом выдавать свидетельства о праве на наследство должностному лицу заявления наследника о принятии наследства либо заявления наследника о выдаче свидетельства о праве на наследство.

Признается, пока не доказано иное, что наследник принял наследство, если он совершил действия, свидетельствующие о фактическом принятии наследства, в частности, если наследник вступил во владение или в управление наследственным имуществом (пункт 2 данной статьи).

Согласно пункту 36 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2012 г. N 9 «О судебной практике по делам о наследовании» под совершением наследником действий, свидетельствующих о фактическом принятии наследства, следует понимать совершение предусмотренных пунктом 2 статьи 1153 Гражданского кодекса Российской Федерации действий, а также иных действий по управлению, распоряжению и пользованию наследственным имуществом, поддержанию его в надлежащем состоянии, в которых проявляется отношение наследника к наследству как к собственному имуществу. В качестве таких действий, в частности, может выступать вселение наследника в принадлежавшее наследодателю жилое помещение или проживание в нем на день открытия наследства (в том числе без регистрации наследника по месту жительства или по месту пребывания).

В целях подтверждения фактического принятия наследства (пункт 2 статьи 1153 Гражданского кодекса Российской Федерации) наследником могут быть представлены, в частности, справка о проживании совместно с наследодателем.

Как видно из материалов дела и установлено судом, истец с 19 апреля 1983 г. проживал в спорном жилом помещении совместно с наследодателем, после смерти которого продолжил проживать в данном жилом помещении, что подтверждается выпиской из домовой книги и финансово-лицевым счетом (л.д. 16, 18 — 20).

Мать Кучеренко А.В. — Кучеренко Г.М. зарегистрирована в спорном жилом помещении с 1983 года и с указанного времени также постоянно проживает в нем совместно с сыном.

Поскольку на момент открытия наследства Кучеренко А.В., <…> года рождения, являлся несовершеннолетним, то законным представителем, наделенным правами действовать в защиту его прав и интересов, в том числе как наследника согласно положениям статьи 64 Семейного кодекса Российской Федерации являлась его мать Кучеренко Г.М., которая в интересах несовершеннолетнего фактически приняла наследство, вступив во владение и пользование наследственным имуществом, выбрав место жительства Кучеренко А.В. в спорной квартире и неся бремя содержания спорного имущества, от принятия наследства в интересах несовершеннолетнего Кучеренко Г.М. как его законный представитель не отказывалась.

Сведений об обратном материалы дела не содержат.

Отменяя решение суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции в нарушение положений статьи 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не привел доказательства, которые опровергали бы выводы суда первой инстанции.

При таких обстоятельствах вывод суда апелляционной инстанции о недоказанности принятия истцом наследства путем фактического вступления в права наследования спорным имуществом, противоречит обстоятельствам дела и разъяснениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации.

Таким образом, приняв наследство, Кучеренко А.В. стал собственником спорного имущества с момента открытия наследства, а именно с 18 августа 1997 г.

Получение же Кучеренко А.В. свидетельства о праве на наследство являлось его правом, а не обязанностью (пункт 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2012 г. N 9 «О судебной практике по делам о наследовании»).

Согласно пункту 1 статьи 209 Гражданского кодекса Российской Федерации собственнику принадлежит право владения, пользования и распоряжения своим имуществом.

Как установлено судом, Кучеренко А.В. как собственник доли в спорном жилом помещении, проживая и пользуясь им, несет расходы по его содержанию, владеет и пользуется спорным помещением.

Заявляя требование о признании права собственности на принадлежащую ему в силу закона долю в спорной квартире, истец фактически настаивает на устранении нарушения своего права не связанного с лишением владения, путем оспаривания выданного Верталинской Я.В. свидетельства о праве на наследство и ее права собственности на квартиру.

Суд первой инстанции удовлетворил заявленные требования, установив, что Кучеренко А.В. принял наследство со дня его открытия.

Отменяя решение суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции применил к исковым требованиям Кучеренко А.В. срок исковой давности по заявлению Верталинской Я.В. как самостоятельное основание для отказа в иске (пункт 2 статьи 199 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации не может согласиться с указанным выводом суда апелляционной инстанции по следующим основаниям.

Согласно пункту 1 статьи 196 и пункту 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации общий срок исковой давности составляет три года со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права.

Исковая давность не распространяется на требования предусмотренные статьей 208 Гражданского кодекса Российской Федерации, в том числе требования собственника или иного владельца об устранении всяких нарушений его права, если эти нарушения не были соединены с лишением владения.

Из разъяснений постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 10, Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 22 от 29 апреля 2010 г. (в ред. от 23 июня 2015 г.) «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» следует, что течение срока исковой давности по искам, направленным на оспаривание зарегистрированного права, начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о соответствующей записи в ЕГРП. При этом сама по себе запись в ЕГРП о праве или обременении недвижимого имущества не означает, что со дня ее внесения в ЕГРП лицо знало или должно было знать о нарушении права.

Вместе с тем, в силу абзаца пятого статьи 208 Гражданского кодекса Российской Федерации в случаях, когда нарушение права истца путем внесения недостоверной записи в ЕГРП не связано с лишением владения, на иск, направленный на оспаривание зарегистрированного права, исковая давность не распространяется (пункт 57).

Лицо, считающее себя собственником находящегося в его владении недвижимого имущества, право на которое зарегистрировано за иным субъектом, вправе обратиться в суд с иском о признании права собственности. Если иное не предусмотрено законом, иск о признании права подлежит удовлетворению в случае представления истцом доказательств возникновения у него соответствующего права (пункты 58, 59).

Учитывая фактическое принятие Кучеренко А.В. наследства, владение и пользование спорной квартирой до настоящего времени, с учетом положений статьи 208 Гражданского кодекса Российской Федерации и разъяснений, изложенных в указанном выше постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 10, Пленума ВАС РФ N 22 от 29 апреля 2010 г., требования Кучеренко А.В. подлежали рассмотрению судом как иск об устранении нарушения права, не связанного с лишением владения (негаторный иск), против которого исковая давность по заявлению стороны в споре не применяется.

Данные обстоятельства и указанные нормы действующего законодательства не были учтены судом апелляционной инстанции.

При таких обстоятельствах является правильным вывод суда первой инстанции о том, что на требования о признании недействительным свидетельства о праве на наследство по закону и признании права собственности в силу статьи 208 Гражданского кодекса Российской Федерации исковая давность не распространяется.

С учетом изложенного, оснований для отмены решения суда первой инстанции и принятия по делу нового решения об отказе в иске у суда апелляционной инстанции не имелось.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации находит, что допущенные судом апелляционной инстанции нарушения норм материального права являются существенными, они повлияли на исход дела и без их устранения невозможны восстановление и защита нарушенных прав и законных интересов заявителя, в связи с чем, апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 18 июня 2015 г. подлежит отмене, а решение Преображенского районного суда г. Москвы от 3 февраля 2015 г. — оставлению в силе.

Руководствуясь статьями 387, 388, 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации

определила:

апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 18 июня 2015 г. отменить, оставить в силе решение Преображенского районного суда г. Москвы от 3 февраля 2015 г.

Обзор практики СКГД ВС РФ по делам о наследовании: июнь 2018 года

В июне гражданская коллегия Верховного Суда Российской Федерации рассмотрела семь дел по наследственным спорам. Три из них непосредственно связаны с неправильным применением нижестоящими судами норм гражданского законодательства, регулирующих порядок восстановления срока на принятие наследства. Одно дело касается фактического принятия наследства, при пропуске срока обращения к нотариусу, а также особенностей наследования общего имущества супругов в контексте определения долей, переходящих к наследнику от каждого из умерших супругов (наследодателей). В одном деле решался вопрос о форме требований, направленных на получение гражданином компенсации за снесённый дом, входивший в состав принятого им наследства, а также о дальнейшем переходе в порядке наследования самих этих прав требования. Еще одно дело касалось проблемы выморочного имущества, а именно – перехода к государству прав и обязанностей умершего гражданина в порядке наследования по закону, независимо от выдачи свидетельства о праве на наследство. Наконец, в одном деле гражданская коллегия ВС РФ указала на неправомерность взимания нотариусом платы за дополнительные услуги при выдаче права на наследство, когда наследник в данных услугах не нуждается.

1. Нахождение в местах лишения свободы само по себе не может расцениваться в качестве уважительной причины пропуска наследником срока для принятия наследства.

Освободившись из мест лишения свободы, Е. узнал о смерти своего отца, с которым не общался более тридцати лет. Наследство было принято женой и дочерью наследодателя, получившими свидетельства о праве на наследство. Е. обратился с иском о восстановлении срока на принятие наследства с целью получения своей доли в наследственном имуществе. Иск был удовлетворен, решение оставлено в силе апелляционным определением Мосгорсуда. Жена наследодателя оспорила принятые не в её пользу и не в пользу её дочери судебные акты.

Направляя дело на новое рассмотрение, гражданская коллегия ВС РФ под председательством Кликушина А.А. указала нижестоящим судам на то, что юридически значимыми обстоятельствами при разрешении вопроса о восстановлении срока является не только факт того, что лицо не знало о смерти наследодателя, но и не могло о них знать в силу объективных обстоятельств. К таковым само по себе не относится нахождение в местах лишения свободы, поскольку не исключает возможности получения сведений о смерти родственника, осуществлять звонки, вести переписку. Нижестоящими судами не исследовался вопрос о том, препятствует ли режим исправительного учреждения, в котором пребывал истец на момент смерти отца, таким действиям, которые бы позволили своевременно узнать о смерти последнего и принять меры для принятия наследства.

Определение № 5-КГ18-80 от 05.06.2018

2. Шестимесячный срок для обращения в суд за восстановлением срока принятия наследства является пресекательным.

Отбыв наказание в местах лишения свободы на территории Латвийской Республики, К. в мае-июне 2016 года узнал о смерти своего отца и обратился в суд с иском о восстановлении срока на принятие наследства. Принявшая наследство сестра наследодателя, возражала против удовлетворения иска, заявляла о применении последствий пропуска шестимесячного срока, установленного пунктом 1 статьи 1155 Гражданского кодекса Российской Федерации. Между тем, хотя иск действительно был подан в январе 2017 года (по истечение более шести месяцев с момента, когда К. узнал об открытии наследства), суд восстановил срок для принятия наследства, указав на то, что срок для принятия наследства не является сроком исковой давности, поэтому правила о продлении, восстановлении и перерыве сроков исковой давности к нему не применяются. Суд апелляционной инстанции оставил решение в силе.

Разрешая вопрос по жалобе наследницы, Верховный Суд, во-первых, указал на то, что гражданским законодательством шестимесячный срок установлен не только для принятия наследства (п.1 ст. 1154 ГК РФ), но также и для заявления о восстановлении срока принятия наследства (п. 1 ст. 1155 ГК РФ). То есть лицо, узнавшее о смерти наследодателя (пусть и несвоевременно), должно обратиться с заявлением о восстановлении срока на принятие наследства в шестимесячный срок. В случае пропуска такого срока требование не подлежит удовлетворению. Кроме того, как и в предыдущем деле, коллегия под председательством Юрьева И.М. указала на то, что пребывание в местах лишения свободы само по себе, без выяснения иных объективных обстоятельств, не может говорить о том, что лицо не знало и не могло знать об открытии наследства. Обстоятельства дела довольно очевидны, жаль, что такой вопрос приходится решать на уровне Верховного Суда РФ.

Определение № 18-КГ18-107 от 19.06.2018

3. Требование о восстановлении срока на принятие наследства, заявленное по истечении шести месяцев после того, как лицо узнало об открытии наследства, не подлежит удовлетворению.

К., постоянно проживающая в Чехии, после смерти своего брата обратилась в суд с заявлением о восстановлении срока принятия наследства. Умерший являлся её двоюродным братом. Вторым наследником (также третьей очереди) являлась их общая с наследодателем тетя О. Наследодатель умер 31.12.2013. Поскольку К. узнала об этом в сентябре 2015 года, а в суд с иском о восстановлении шестимесячного срока на принятие наследства обратилась 05.06.2017, суд первой инстанции отказал в восстановлении срока, признав право на наследство только за О. Суд апелляционной инстанции изменил решение, восстановил К. срок принятия наследства, признал за каждой из наследниц право на 1/2 в праве на наследственное имущество.

Верховный Суд согласился с доводами, положенными в основу решения первой инстанции, апелляционное определение отменил. Характерно, что в данном деле коллегия под председательством Кликушина А.А. указала лишь на очевидную ошибку апелляционной инстанции, связанную с тем, что суд не принял во внимание пропуск срока, установленного п. 1 ст. 1155 ГК РФ. То есть ВС оценил только формальную сторону неправосудного судебного акта, не акцентируя внимания на том, что, собственно, проживание на территории другого государства само по себе не говорит о том, что лицо не знало и не должно было знать об открытии наследства.

Это притом что, если ознакомиться с самим отменённым апелляционным определением, можно увидеть явный дисбаланс в распределении бремени доказывания: суд критически оценивает различные возражения О., которая указывает, что К., несмотря на проживание в Чехии, должна была знать и знала об открытии наследства, при этом обратное как бы презюмируется судом.

Если в деле о наследнике, отбывавшем наказание за пределами РФ, Верховный Суд не ограничивается формальной стороной пропуска срока, а обращает внимание на необходимость оценки обстоятельств, в силу которых лицо не могло своевременно узнать об открытии наследства (факта нахождения в местах лишения свободы на территории другого государства недостаточно), то и в этом деле, пожалуй, было бы нелишним высказать позицию о том, как следует оценивать пребывание на территории иного государства (на свободе) с точки зрения уважительности причин, по которым об открытии наследства лицо узнать не может.

Определение № 41-КГ18-10 от 05.06.2018

4. Вопрос об определении долей сособственников в общем имуществе после смерти всех участников общей совместной собственности разрешается при определении состава наследства, является юридически значимым обстоятельством, подлежащим установлению, при этом наследнику не нужно заявлять требование о распределении долей между наследодателями, поскольку право собственности за умершим гражданином быть признано не может ввиду прекращения его правоспособности.

А. обратилась в суд с иском к Департаменту городского имущества Москвы о признании факта принятия ею наследства, оставшегося после смерти родителей, о признании права собственности на соответствующее имущество, находившегося в их общей совместной собственности. Поскольку первым умер отец, то предметом иска являлось требование А., связанное с её правом на 1/4 доли в имуществе применительно к наследственной массе, оставшейся после его смерти, и на 3/4 — после смерти матери. В исковых требованиях было отказано со ссылкой на недоказанность факта принятия наследства. Кроме того, в обоснование отказа суд указал на то, что А. заявлены требования относительно конкретных долей в имуществе (1/4 и 3/4). Однако поскольку истцом отдельно не заявлялись требования по поводу определения долей сособственников в их совместной собственности (при жизни), а также А. не заявлялось требование по поводу принятия её матерью наследства после смерти её супруга (отца А.), то и требования А. не могут быть удовлетворены.

Отменяя решение и апелляционное определение, которым решение оставлено в силе, коллегия под председательством Юрьева И.М. указала на то, что, во-первых, истцом представлены доказательства фактического принятия наследства (истица проживала в квартире, содержала её и своевременно производила оплату за коммунальные услуги). Во-вторых, кассационная инстанция указала на то, что определение долей в праве на имущество для целей решения вопросов о наследовании осуществляется судом в контексте выяснения юридически значимых обстоятельств и по смыслу гражданского законодательства не должно быть самостоятельным предметом иска наследника, поскольку это означало бы необходимость признания права за умершим лицом и дальнейшее включение данного права в наследственную массу, что противоречит положениям о прекращении правоспособности со смертью гражданина. Данная фикция является избыточной.

Определение № 5-КГ18-136 от 19.06.2018

5. Право на получение компенсации в виде выкупной цены имущества (жилого помещения), изъятого для муниципальных нужд переходит в порядке наследования, несмотря на то, что при жизни наследником соответствующее требование не заявлялось, хотя в решении суда по иному требованию было указано на наличие у него такого права.

Гражданином Д. в порядке наследования получено 37/100 в праве собственности на жилой дом. В 2011 году без соблюдения процедуры изъятия и без согласия собственника жилой дом был снесён, на земельном участке начато строительство многоквартирного дома. Д. обратился в суд с иском о компенсации за изъятый земельный участок, а также с требованием о предоставлении жилого помещения взамен снесённого. В удовлетворении требований было отказано, так как земля не находилась в собственности Д., а требование о предоставлении жилого помещения является неправильным способом защиты – суд в решении указал, что истец вправе требовать денежной компенсации за жилое помещение.

После смерти Д. за ним наследовала мать, которая обратилась в суд с требованием о взыскании выкупной цены земельного участка и теперь уже аналогичным (денежным) требованием о компенсации за изъятое жилое помещение. Суды первой и апелляционной инстанции не увидели оснований для удовлетворения требований в связи с тем, что прав на землю ни у наследодателя, ни у наследницы никогда не было, а право на денежную компенсацию за снесённое жилое помещение не перешло к матери наследодателя, поскольку последний при жизни им не воспользовался ни путём обращения в суд, ни путём обращения к администрации района, являющейся ответчиком и возражавшей против признания за наследницей такого права.

Отменяя судебные акты, Верховный суд напомнил о том, что принятие наследства осуществляется в полном объёме и к наследнику переходят, в том числе, все права и обязанности, имевшиеся у наследодателя на день открытия наследства. Поскольку Д. имел право на получение денежной компенсации за снесённое жилое помещение, это право перешло к его матери (наследнице), несмотря на то, что при жизни наследодатель не обращался в суд или непосредственно в администрацию района за такой компенсацией.

Кажется не совсем уместным то, что в своём Определении Верховный Суд излишне много внимания уделяет тому обстоятельству, что Д. при жизни всё-таки обращался с иском о предоставлении жилого помещения взамен снесённого, тем самым выражая волю хотя бы на какое-то возмещение, а также тому, что, указывая на неправильный способ защиты, выбранный в своё время наследодателем, суд (при рассмотрении иска самого Д.) включил в решение суждение о наличии такого права у Д. Представляется, что при наличии у наследодателя этого права, оно имеется теперь уже и у наследника, независимо от того, пробовал ли наследодатель его реализовать хоть каким-то способом и имеются ли косвенные указания на наличие такого права в каких-либо судебных актах.

Определение № 86-КГ18-4 от 05.06.2018

6. Выморочное имущество переходит в собственность публичного субъекта в порядке наследования по закону, неполучение свидетельства о праве на наследство не освобождает наследника, в том числе Российскую Федерацию, от возникших в связи с этим обязанностей.

После смерти гражданина остался автомобиль, приобретённый им в кредит и находящийся в залоге у банка (на момент смерти более половины суммы кредита было банку выплачено, задолженность составляла около 400 000 рублей). Супруга умершего, гражданка С., отказавшаяся от наследства, подала иск к банку о расторжении кредитного договора и договора о залоге автомобиля, признании транспортного средства совместной собственностью и признании за ней 1/2 в праве собственности на этот автомобиль. Банк заявил встречный иск к жене должника и ТУ Росимущества по Самарской области о взыскании кредитной задолженности и обращении взыскания на предмет залога. Суд первой инстанции встал на сторону С., удовлетворив её требования, отказав банку во встречном иске. В апелляции решение изменено – отказано как в иске, так и во встречном иске. Банк обжаловал судебные акты.

Отменяя решение и апелляционное определение в части отказа во встречном иске банка к Росимуществу, Верховный Суд указал на то, что поскольку все наследники отказались от наследства, а отказ от выморочного имущества не допускается (п. 1 ст. 1157 ГК РФ), наследство перешло в собственность государства, что исключает возможность уклонения наследника от исполнения обязательств, имевшихся у наследодателя, со ссылкой на неполучение свидетельства о праве на наследство. В связи с этим судам следовало решить вопрос о составе наследственного имущества, в том числе, для целей удовлетворения за счёт этого имущества требований кредиторов, чего сделано не было.

Определение № 46-КГ18-23 от 26.06.2018

7. Лицо, обратившееся к нотариусу, не связано необходимостью получения, помимо нотариальных действий, дополнительно услуг правового или технического характера, их навязывание и взимание платы, в случае отказа от оказания таких услуг, недопустимы.

Гражданин Н. обратился к нотариусу за свидетельством о принятии наследства, выдаче свидетельства о праве на наследство, свидетельств о праве собственности на имущество, входящее в наследство. Нотариус потребовал от Н. оплатить 476 рублей государственной пошлины, а также 11 000 рублей за услуги правового и технического характера. Н. отказался производить оплату в заявленном размере, поскольку все необходимые документы он подготовил самостоятельно. Нотариус в устной форме отказал в выдаче свидетельств. Н. обратился за защитой своих прав в суд, где ему было отказано в заявленных требованиях со ссылкой на то, что, во-первых, услуги правового и технического характера не являются навязанными, а обусловливают юридическое последствие в виде оформленного нотариального акта, во-вторых, постановление об отказе в совершении нотариальных действий нотариусом не выносилось, отказ был сделан в устной форме, что препятствует его обжалованию.

Верховный Суд, отменяя судебные акты, приняты не в пользу Н., указал на то, что услуги правового и технического характера являются факультативными (Определение Конституционного Суда РФ от 01.03.2011 № 272-О-О), не являются неотъемлемым элементом всех нотариальных действий. Перечень оснований для отказа в совершении нотариальных действий (ст. 48 Основ законодательства РФ о нотариате) не включает в себя неоплату услуг технического и правового характера, в которых лицо не нуждается.

Определение № 86-КГ18-4 от 05.06.2018